Самый лучший фанфеГ

Авторы: Китахара и Ли Ли
Бета: Нету. Первая умерла от сердечного приступа, вторая повесилась (написав на стене кровью «Аффтар, убей сибя»), третья прочитала первый абзац и до сих пор вздрагивает, когда ее окликаешь по имени, четвертая... вам это надо?
Название: Самый лучший фанфег
Саммари: Вы этого хотели. Вы этого ждали. Вы сами это написали.
Рейтинг: NC-21-стока-не-живут
Жанр: ангст-стеб с элементами флаффа и стихотворными вкраплениями
Персонажи: многа народу
Пейринг: многа народу, разные позы
Предупреждение: сцены секса, в т.ч. гомосексуального, в т.ч. между несовершеннолетними, в т.ч. насилие и БДСМ; наркотики, избиение героев, плохие стихи, AU, OOC, ОРЗ, ОРВИ и НДС.
от прав на афторство отказваюсь

.Мелло нравилось причинять Лайту боль. Ему нравилось думать о страданиях этой кареглазой бестии, нравилось дистанционно мучить его. Но, делая так, он в первую очередь причинял боль самому себе. Потому что Мелло любил его, любил тяжко и безнадежно. Мелло с самого начала был очарован решительностью действий Киры, его умом и хитростью. Он понял, что влюбился - и пропал. Он часто представлял себе, как однажды встретится с неуловимым мечом правосудия. Ему чудилось, как карающая длань Киры коснется его, Мелло, грешной главы и поразит его в бездну. И от этого предвкушения Мелло становилось так мучительно сладко, что он день и ночь грезил тем, как попадет в объятья Бога. Мысли о Кире сжигали Мелло, доводили его до исступления... Он не мог заставить себя рассуждать о нем трезво, принимая во внимание все положительные и отрицательные стороны. Все его размышления на эту тему неизменно оканчивались в кровати или того унизительней - в уборной, в ванной приюта, а то и где-нибудь в саду, в укромном местечке меж раскидистых кустов. Мелло неизменно думал о Кире, расстегнув брюки и мечтательно запустив пятерню в ширинку.
Образ Киры, которого Мелло никогда не встречал, отпечатывался в такие моменты каленым железом на внутренней стороне его век. Мысли о Кире приводили Мелло в состояние чистого, ничем не замутненного экстаза. Кира отчего-то представлялся ему молодым человеком с тонкими чертами лица, щурящим глаза цвета расплавленного янтаря. Мелло никогда и мысли не допускал, что Кира, несмотря на имя, может быть женщиной. Бешено, страстно, болезненно-жестоко лаская свою плоть, дергая и теребя свой истосковавшийся по возлюбленному член, Мелло твердил, как заведенный, это странное, исковерканное японцами имя: Кира, Кира, Кира - в такт движениям руки и хриплому своему дыханию, в такт биению своего сердца: Кира, Кира, Кира, мой убийца. Мелло хрипло выкрикивал его имя, заглушая мягкие шлепки плоти о плоть, и изливался серебром своего желания на изумрудную молодую траву. И в эти моменты чистого экстаза Кира улыбался ему и манил светящейся божественной рукой за край познания.
И в эти минуты, разгоряченный, испачканный и беззащитный, Мелло бывал нереально, богоподобно счастлив. Но счастливые, безоблачные мечты мальчика были разрушены, когда реальность вторглась в его жизнь, комкая надежды, как листы исписанной бумаги, грязной рукой. В один миг порушилась незыблемая башня его идеала: умер Эл. И Мелло не знал, впервые в жизни не представлял, что ему делать: одна часть его существа вопила о мести за друга, советчика, наставника, детского идола, бывшего ему почти отцом, другая же отчаянно оправдывала слепо, безумно любимого убийцу. Душа Мелло разрывалась на части в огненной гиене амбивалентных чувств. Ни днем, ни ночью не находил он себе покоя, пытаясь преодолеть напор безудержных эмоций - но, просыпаясь каждое утро на заляпанных простынях, повторял снова и снова: Кира, я люблю тебя, Кира... И грезил о встрече, еще безудержнее, чем раньше!

Но между ним и мечтой стояло еще одно "но": белобрысый злобный недоносок по имени Ниа. Ниа всегда и во всем превосходил Мелло. В чем причина такого положения вещей, для Мелло оставалось полной загадкой. Возможно, в последние месяцы Мелло недостаточно хорошо сосредоточивался, когда в приюте тестировали их знания и умения... Ведь все мысли Мелло были заняты Кирой, и он терял способность рационально рассуждать. Однако, ведь Ниа опережал его и раньше, буквально с двухлетнего возраста. И Мелло это бесило.
Мелло даже не догадывался, что Ниа, его соперник и недруг, мальчик с потрясающим интеллектом и ранимой душой, думал и мечтал, в сущности, о том же, что и блондин.
Он так же мучительно грезил Кирой, богом нового мира, в котором Ниа больше никто не будет обижать, потому что он не такой, как все. Сильный, смелый и добрый Кира защитит его от всех немцев мира с грязными и жестокими сапогами!..
И наконец, его мечта сбылась.
Можно сказать, что Ниа познакомился с Кирой по Интернету. Впервые услышав в колонках исковерканные хрипы, сердце его екнуло, и он понял: это перст судьбы, однозначно указывающий на определенный ник в чате.
Незнакомец назвался так же, как кумир, обожаемый мальчиком правдоносец - "Кира".
Мог ли Ниа предположить в тот момент, что счастье было намного ближе и возможнее, чем мечталось ему жаркими, но одинокими ночами? Они долго переписывались, делясь идеями и мечтами о новом мире. Оказалось, что мысли их поразительно сходны. Ниа все больше и больше проникался уверенностью, что этот он-лайн Кира и есть самый настоящий Кира, бог, оплот всех праведных. Однажды Ниа набрался смелости (а возможно, и наглости) и попросил Киру дать ему свой номер телефона).
"Кира" неожиданно быстро согласился, выслав по и-мэйлу вожделенный номер. Ниа, багровея от смущения и страха, набрал его дрожащими пальцами. "Алло", - ответил ему мягкий хрипловатый голос. - "Кто это?"
С тех пор каждый вечер Ниа, поудобнее устроившись на кровати, звонил виртуальному возлюбленному и часами говорил с ним, медленно лаская свою плоть.
Однако он чувствовал, что ему недостаточно словесных ласк, что ему необходимо видеть Киру, слышать, чувствовать, дышать им - и тогда Ниа попросил о встрече. Но Кира был неумолим. Его слова скользили, дразнили намеками и уводили путающуюся в такие секунды мысль Ниа от конкретной даты.
Ниа понял, что его не хотят видеть. Расстроенный мальчик несколько дней не звонил любимому, держался из последних сил, изнывая от терзающего желания услышать его голос.
А потом умер Эл, и Ниа остался один наедине с двумя огромнейшими несчастьями человеческой жизни: смертью и разлукой.

К чему скрывать, что Лайту тоже нравился Ниа. Его каждый раз пронизывала томительная дрожь при мысли о юном невинном теле мальчика со странным и лаконичным ником. Но! Но, но, но... Он понимал, что не может изменить своей сладкой любви, Эл. Лайту до сих пор снились кошмары, пронизанным воспоминаниями о гибели возлюбленного, странно и страшно интерпретированные его беспощадным подсознанием.
И от непонятного, иррационального чувства вины он старался сбежать в спасительные объятия воды. Стоя в душе и чувствуя, как вода ласкает его разгоряченное метанием по скомканным простыням тело, он молил в душе: Если бы я мог сейчас увидеть Ниа...
Чего греха таить, он общался с мальчиком, когда Эл был еще жив. В 10 вечера он говорил с Ниа по телефону, мастурбируя напропалую и мечтая о его невинном теле, а позднее, ближе к полуночи, поднимался в спальню Эл и предавался с ним необузданным развратным утехам. Его сердце разрывалось в то время на мельчайшие частицы: с одной стороны, он мечтал о встрече с так хорошо понимающим его Ниа, с другой - любил, отчаянно и страстно, совершенно не разделяющего его целей, но такого загадочного и соблазнительного Эл.
Он понимал необходимость убить возлюбленного, закрывающего ему путь к новому миру. И потому, выплакав все слезы, все-таки решился.
И Эл умер...

Дневник Эл.
Запись первая.
"С Лайтом тяжело, определенно. Совершенно не желает признаваться, что он Кира. Возможно, следует его соблазнить?.. Ведь, если оценить здраво его отношения с Мисой, начинаешь подозревать, что он совершенно не интересуется женщинами."

Запись вторая.
"Соблазнял Лайта. Положил свои руки ему на плечи. Получил удар в лицо."

Запись третья.
"Меня всерьез начинает увлекать идея соблазнить Лайта просто так, для себя. Он такой трогательно грозный, когда пытается доказать мне, что он не Кира. Уж я-то знаю, что врет, я вообще все про него знаю... и какие у него сонные глаза по утрам, и как он щурится, когда сердится, и как он часами разговаривает с каким-то мальчишкой по телефону вечерами. Черт, я ревную. Маленький паршивец будет пытаться отбить у меня Лайта?! Ну уж нет!!"

Запись четвертая.
"Сегодня я повторил попытку поцеловать Лайта - и он не сопротивлялся. Победа! Ах, какие у Лайта сладкие-пресладкие губы. Это значительно вкуснее, чем самый изысканный рахат-лукум. Ах, Лайт, любовь моя, я готов выпить тебя до дна и лопнуть от счастья, переполненный тобой!
Что?.. "Любовь моя"?.. Нет, нет! Я совершенно не влюблен в дивные, цвета ореха глаза Лайта, в его мягкие движения, в его волшебный голос... Я ведь должен поймать его - и я это сделаю...
Ах, Лайт... Ааааааааааааааааах...."

* тетрадь заляпана белесой жидкостью органического происхождения*

Запись пятая.
"...Я не думал, что с такой радостью отдамся кому-то... Это была незабываемая ночь! Его губы, его руки, его кожа... он мой, весь мой, я так счастлив. Я уверен, что это будет повторяться снова и снова, я уверен, что ты, Лайт, любовь моя, захочешь продолжения... конечно, ты ведь всегда получаешь то, что хочешь, ты получил меня, ах, Лайт, как это мучительно антиномично: хотеть быть твоей игрушкой, твоей вещью и одновременно - страстно желать уличить тебя в том, что маньяк и серийный убийца... Ах, Лайт... я опять делаю эти предосудительный вещи из-за тебя! Я только встал из твоей постели, а мысли о твоем сильном, идеальном теле заставляют меня снова ласкать себя самого... Ох, Лаааайт... Ты сексуален, как смертельная опасность...."

* много пятен на тетради*

Запись шестая.
"Я чувствую, я определенно знаю, что ты не пощадишь меня. Но я попытаюсь бороться... до конца... Лайт, я люблю тебя... Ты самое лучшее, что случилось со мной в жизни, мой прекрасный убийца..."

Когда Лайт нашел эти записи, у него едва не разорвалось сердце. Он стонал и выл, проклиная судьбу. Эл так любил его, Эл был его всем... но он стоял на пути Лайта - и его следовало устранить. Как трудно быть богом...
Лайт вытер слезы и выпрямился во весь рост. Надо жить дальше.
Эл не вернешь.
Эл умер.

С тех пор, как умер Эл, а проклятый альбинос Ниа стал его преемником из приюта, прошло много времени. Мелло, не терпевший быть вторым, ушел из Вамми-хауза в тот же день, в когда узнал о трагедии. Ему было невероятно плохо, но он знал, что если переживет это жуткое потрясение, станет непобедимым.
Он страдал от необходимости выполнить данное Ниа обещание первым поймать Киру, потому что это ставило под угрозу жизнь возлюбленного. Но, с другой стороны, добравшись до Киры первым, Мелло мог защитить его. Смерть Эл как бы отошла на второй план. Ему требовалась организация, состоящая из достаточно жестоких людей, чтобы подобраться поближе к японской полиции, а значит - и к Кире тоже.
И Мелло без колебаний связался с мафией.

Не одну шоколадку сгрыз немец, прежде чем в его голове созрел идеальный, без изъяна план. Поскольку план обмена шефа полиции на тетрадь смерти провалился, Мелло стал искать другие варианты. Чтобы привлечь внимание обожаемого Киры и вызвать на себя огонь его чувств, требовалось завладеть чем-то важным для него. Поскольку Эл был уже мертв, Мелло остановил свой выбор на сестре любимого - Ягами Саю.
И вот, наконец, свершилось. Мелло держал Саю в бункере, ожидая, что гипотетический Кира не выдержит и выдаст себя, придя за сестрой. Вещее сердце влюбленного подсказывало Мелло, что Кира - именно брат Саю, Ягами Лайт. И он ждал его, как никого и никогда в жизни не ждал. Но случилось не совсем так, как он рассчитывал.
Из темного, пахнущего призраками детства бункера Мелло медленно следил за заходящей на посадку гигантской железной машиной. На него вдруг ни с того, ни с сего накатили грустные мысли. Мелло был месяц, когда Томас и Марта Кель погибли в автокатастрофе, а его бабушка умерла в тот же день от сердечного приступа. Мелло чудом не умер тогда, провалявшись в пустой квартире три дня без присмотра и надрывно плача. По плачу его и обнаружила соседка, добрая женщина и приятельница Ватари, как потом выяснилось...
А сейчас Мелло наблюдал, как приземлялся самолет, несущий его любовь. Медленно раскрылись двери, и...
- НЕТ!!!!!!!
Сердце немца едва не разлетелось на клочки от горькой обиды. По площадке вышагивал старый урод в отвратительных, мерзких очках.
- Нет, Кира, нет, нет, это не может быть ты, я не верю!!! - заорал Мелло и бросился на разорванную тоской подушку.
Ему хотелось только одного: убить мерзкого старикашку, подменившего его вожделенного Киру. Мелло сделал все, чтобы как можно меньше загружать усталый разочарованный разум. Без особых проблем выдал старикашке девку и взорвал пилота вертолета. Первоначально это не входило в его планы, но он, в отличие от Мэтта, не получал разрядку, убивая компьютерных человечков. После этого Мелло снова вернулся к тягостным мыслям, не зная, какие коварные козни плелись в это время вокруг его невинных действий...

Сильнейшее в своей жизни потрясение Ниа пережил, услышав впервые голос нового "Эл" по телефону. Конечно, он знал, что Эл умер, потому ждал услышать механический, преобразованный голос, скрывающий настоящий. Каков же был его шок, когда по громкой связи прозвучал хорошо знакомый, такой волнующий и любимый, моментально возбуждающий голос из его вечерних любовных сеансов. Стараясь держать себя в руках, он говорил с "Эл" холодно и заносчиво, почти грубо, но в душе умирал от желания поскорее проверить свою догадку.
Наступил вечер.
Телефон завибрировал нервным стаккато.
Ниа лихорадочно схватил трубку.
- Здравствуй, моя прелесть, - ласково произнес Кира.
- Здравствуй, - ответил Ниа, чувствуя, как подкашиваются ноги. О боже, он должен решиться! - Мы... мы можем откровенно поговорить?..
- Разумеется, мой мальчик, - мурлыкнул Кира.
- Я... - Ниа запнулся. - Я - N!
- Что? - воскликнул опешивший собеседник. - Нет, ты не... но тогда откуда ты знаешь про... - он запнулся.
- Я - N, - упрямо повторил мальчик. - Но, поверь мне, я тебе не враг.
- Послушай, - Ниа говорил все решительнее. - Тебе грозит опасность. Мелло, Мелло хочет получить Тетрадь. И тебя, - у мальчика перехватило дыхание от этой страшной мысли, - да, и тебя впридачу. Пожалуйста, береги себя и не попадись в его сети.
И, не дожидаясь ответной реплики, Ниа бросил трубку на рычаг и бросился на диван. Рыдания содрогали его хрупкое тельце. Впервые маленький автомат чувствовал себя несчастным, испуганным и растерянным. Ему так хотелось бы прижаться сейчас к возлюбленному, но он был один. Один на всем белом свете.

Мелло лежал и молча глядел в потолок. Вокруг него валялись шприцы, под кроватью стояла бутылка водки, из динамиков стонал Otto Dix, донося всю тоску и печаль рыжеволосого блондина. Мелло угрюмо перевел взгляд за окно, где в лучах заходящего солнца раскинулось готичное кладбище. Все мысли его крутились вокруг одного только Лайта. Лайт нес смерть всем, кто провинился, Лайт очищал мир своим божественным светом. А кто такой Мелло?.. Жалкий червь, преступник, убийца. Он не достоин даже слизывать пыль с туфель Киры. Кира - бог, а Мелло... Мелло смертен. Memento mori.
Вокалист Otto Dix божественно пел на незнакомом языке. Мелло однажды попросил Мэтта как славянина перевести ему тексты.
Антихрист уже здесь, среди нас
Он смотрит на мир
Из ваших глаз.
В каждом заронил он зерно темноты
Может быть он - это я или ты...
Мелло одними губами повторял за певцом незнакомые слова, пробуя их на вкус... Кира, бог мой, мой антихрист, я упустил свой шанс... Я все спланировал так точно и так метко, я так мечтал о тебе, я был уверен... Я думал, я достоин тебя, и этим согрешил! Ты не пожелал явить мне свой светлый лик, и я обречен сгнивать во тьме... Но самое страшное - даже не это!
Словно электрический ток, пробежали по спине Мелло мурашки. Самое страшное - это Ниа, мерзавец Ниа, который наверняка попытается внушить тебе ложь! А если... если Ниа, как вечно первый, покажется тебе умнее, сильнее, достойнее меня?!
- Нет! Этого не должно случиться! Nein! Мы встретимся, Кира, я обещаю, мы встретимся... И с тобой мы встретимся, Ниа.
Глаза Мелло сверкнули бешенством.

Взвинченный и злобный, Мелло ворвался в комнату, сметая все на своем пути. Несколько приставок полетело в угол, с десяток картриджей GBA были растоптаны неумолимыми грязными сапогами немца.
Мэтт, до этого для разнообразия мирно дремавший на диване, вскинулся и затравленно взглянул на Мелло.
- Что случи?.. - начал он.
Вместо ответа Мелло от всей души саданул ему сапогом по губам, при этом сломав несколько ребер.
Мэтто сдавленно застонал и рухнул с дивана к ногам вожделенного садиста.
- Мелло, пожалуйста...
Мелло схватил его за оторочку жилетки и разорвал на Мэтто одежду. Всю разом.
- Я тебя ненавижу, - прохрипел Мэтто. - Искренне.
- Мне, знаешь ли, как-то похер, - сообщил Мелло и рывком перевернул Мэтта на живот.
- Неееет...- Мэтт предпринял последнюю попытку вырваться, но Мелло безжалостно сдернул с него кожаные брюки, обнажив аппетитную попку.
- Молим те...- прошептал Мэтто. В минуты особого волнения он всегда переходил на родной язык.
- Nein, - ответил Мелло. С ним в минуты возбуждения случалось то же, что и с Мэттой. - Versuch nicht einmal zu bitten. Возбужденный Мелло толкнул Мэтта на ковер и засадил в него свой огромный восставший жезл любви.
Мэтт заорал в голос.
- Больно? - зло спросил Мелло.
Мэтто грыз ковер, чтобы сдержать рыдание.
- Д-да...
Мелло начал толчки.
- Смааазкаааа... - из последних сил взвыл Мэтт.
- Обойдешься, - ответил его мучитель.
Пытка была невыносима, боль сжигала разум Мэтта, но он вдруг почувствовал, что возбуждается. Его руки сами потянулись к его воспрявшему члену.
- Хэндэ хохо! - рявкнул Мелло, заметив это, и вдавил Мэтто лицом в пол.
-Хайяку! - неслышно попросил Мэтто у ворса ковра. Предчувствуя оргазм, он всегда переходил на японский.
- Хаи! - ответил Мелло, сознание которого было устроено точно так же.
Толчки участились и, наконец, Мелло, вскрикнув, бурно кончил.
Как ни странно, Мэтт тоже излился, сотрясаясь в экстазе, и покрывая потоками вязкого семени мохнатый узор из черных бабочек на полу.
"Црн лептир jедан по тешкоj води крилом шара", - пронеслась в голове у Мэтта строчка любимого стихотворения.
- Ти си изокренац, - сказал Мэтто.
- Ich weiß, - ответил Мелло. - Du bist fantastisch.
- Ты мой самый любимый немец, - вздохнул Мэтто и поцеловал Мелло.
- А ты мой самый любимый серб! - осклабился Мелло и потрепал любовника своей рукой по волосам.

Мелло смотрел на тетрадь смерти со смешанными чувствами
Этой вещи касались руки его возлюбленного - и потому Мелло страшно осквернять ее прикосновением. И в тоже время он отчаянно жаждал использовать ее, чтобы отомстить подлому Ниа, который попытался разлучить его с Кирой. Эта мучительная дихотомия разрывала сознание юного шоколадомана. Но выбор нужно было делать, ведь человек, не могущий сделать выбора - всего лишь тварь дрожащая...
- Кира, мой Кира, мой бог, мой антихрист... Я делаю это ради тебя, - шептал немец, вписывая одно за другим имена членов СПК. Жаль, неизвестно, как зовут подонка Ниа... Не будучи мелочным, Мелло вписал в тетрадь прозвище. На удачу.
Покончив с этим занятием, Мелло с упоением представил, как один за другим умирают от сердечных приступов члены СПК. И тут его пронзила неожиданная, жуткая мысль: ведь именно так умер и горячо обожаемый им Эл...
Полузабытые страдания вновь заполнили его сознание до краев. Ах, Кира, если б ты только не убил Эл... Если бы..
Мелло усилием остатков воли отогнал от себя эти мысли. Он обожествляет Киру, нет, не так... Кира и есть Бог.
Его любимый, его судьба.
А Эл умер.
И точка.

Однако, не все случилось так, как задумывал Мелло.
Однажды, когда он преспокойно сидел на диване в бункере и ел шоколад, ему доложили, что в здание ворвалась группа захвата.
Мелло схватил тетрадь смерти и бросился к тайной комнате, где располагались экраны видеонаблюдения...
Мелло увидел, как отряд боевиков под предводительством уже знакомого ему очкастого старпера методично отстреливает его мафиози. Те, кого не зацепили вражеские пули, умерли от сердечных приступов.
Душа Мелло готова была истечь кровью: он понял, что этот апокалипсис ему устроил возлюбленный Кира.
Словно в тумане, Мелло следил за тем, как в комнату неумолимой поступью командора входит Ягами Саичиро.
- Михаил Киль... - произнес механически пришелец.
Мелло был шокирован...
- Или нет... - призадумался Ягами. - Михаэль Кэль?.. Майкл Кил?..
Мелло отчетливо услышал голос Лайта, доносившийся из наушника Ягами-старшего:
-Отец, да пиши уже имя по буквам!
Но Ягами-сан медлил.
- Ты никого никогда не убивал! - презрительно сказал Мелло и не узнал своего голоса.
В нутрии него что-то оборвалось, когда он понял, что Лайт хочет его смерти.
- Я не хотел тебя убивать, - сказал он и нажал на кнопку пульта управления бомбой.
Прогремел взрыв.

Халль Лиднер, небрежно вытирая волосы, вышла из душа. По ее соблазнительному телу стекали капельки воды. Она подняла руки, завязывая полотенце на своей голове тюрбаном, как вдруг почувствовала тычок грубого металла в свою нежную кожу. «Что, что это может быть?» - заметалась в ее голове испуганная мысль, будто вспорхнувшая с насиженного места птица.
- А теперь, - послышался голос Мелло, - Веди меня к Ниа. И без глупостей.
«Черт», - печально подумала Лиднер. - «И он такой же».
Поколение странных детей, гениальных безумцев, испорченных элитным английским пансионом... Лиднер не могла такого допустить. В конце концов, она была Женщиной.
- Прямо сейчас? - глубоким грудным голосом спросила она.
- Прямо сейчас, - коротко, будто разрезая воздух хлыстом, ответил Мелло.
- Минуту, - мурлыкнула Лиднер и провела язычком по своим чувственным губам, пристально глядя в глаза немца, пьянящие глаза цвета абсента...
Мелло, повинуясь внезапному порыву, сдернул с женщины полотенце. Она, на удивление, даже не попыталась прикрыться руками или отшатнуться. Напротив, Лиднер потянулась к нему всем телом, мягко отводя своей рукой пистолет Мелло в сторону.
Мелло, никогда не пробовавший заниматься любовью с женщинами, удивился ее настойчивой инициативе.
Лиднер осторожно сняла с Мелло корсет и принялась медленно целовать каждый сантиметр его тела. Мелло млел и плавился в ее умелых руках. Лиднер увлекла его на ковер и помогла ему снять кожаные штаны. Мелло чувствовал необычное возбуждение. Вид красивой, высокой и полной груди Лиднер сводил его с ума. Его жезл любви был в полной боевой готовности. Мелло не мог больше ждать, и Халль Лиднер поняла это без слов.
- Хайяку! - воскликнул юноша и подался бедрами навстречу алчущему лону женщины. Лиднер со стоном насадилась на его твердокаменную плоть и начала двигаться так, будто скакала на резвом необъезженном жеребце. Их горячие тела слились в одном на двоих экстазе.
- Аааааааааа... - простонала женщина, впиваясь скрюченными пальцами в плечи молодого любовника. Мелло и сам чувствовал, что уже близок к оргазму. Но он не желал кончать внутри своей неожиданной любовницы, потому, чувствуя, что не может больше сдерживаться, он оттолкнул ее, вышел из нее с мягких хлюпаньем и щедро оросил своим серебристым семенем пол.
Халль Лиднер, судя по всему, кончила тоже.
Они лежали рядом, тяжело дыша, случайные любовники, враги, странники на дороге жизни... А Мелло думал лишь об одном: он изменил Кире с женщиной, которая служит врагу Бога, он предатель и недостоин жить.
Лучше б он умер вместо Эл.

- Впустите их, - спокойно произнес Ниа, флегматично накручивая на свой палец прядь своих волос.
Если бы дверь могла летать - она бы непременно улетела. Если бы она могла вылетать - вылетела бы от удара ногой. Но она не имела собственной воли, и поэтому просто автоматически открылась, давая проход готичному юноше с обожженной частью лица. Ниа поморщился. Несмотря на всю нелюбовь к давнему сопернику, ему было жаль безумную красоту Мелло, ныне безжалостно попранную взрывом. А еще... странно, но Ниа было чуть жаль, что Мелло пришел не один. Что он привел с собой Лиднер, с которой почти наверняка спал. С вероятностью 95%, сказал бы Эл... но Эл умер. А Мелло не интересовало ничего, кроме старой полароидной фотографии.
Что ж... раз так... Ниа не будет испытывать судьбу. Ниа не будет поддаваться непривычным ревностным мечтам. Немец получит свою жалкую детскую фотку и порцию отборного презрения впридачу. Он поймет, как Ниа его ненавидит... В глазах альбиноса блеснула ненависть.
- Выйдите все, - охлажденным тоном приказал он. - Я должен кое-что сказать милашке Мелло наедине.
Члены СПК недоуменно посмотрели на своего шефа, в глазах которого читалась сейчас искренняя ненависть.
- В-вы уверены? - спросила Лиднер.
- Да делай, что тебе говорят, сука! - заорал мальчик. - На х** все отсюда!!!
СПК ретировался, оставляя наедине двух юных гениев, двух преемников гениального мертвого Эл.
- Я хотел сказать тебе «спасибо», - произнес с насмешкой в голосе Ниа. - Ты существенно помог нам своими действиями, Мелло. Славно постарался, хороший мальчик.
И Ниа, оторвав руку от игрушечного паровозика, начал растирать онемевшие пальцы, даже не глядя на Мелло.
Мелло это взбесило. Сильно взбесило. Его взбешенный взгляд упал вдруг на скрипку, которая висела у Ниа на стене. Не анализируя противоестественность, алогичность и даже, пожалуй, кощунственность своего порыва, Мелло сорвал ее с места и в два шага оказался рядом с Ниа.
Ниа смерил его снизу надменным взглядом.
- В чем дело, Мелло?..
Тот отработанным на Мэтто движением схватил его за воротник рубашки и разорвал на нем одежду. Пуговицы разлетелись в стороны. Ниа смотрел на Мелло огромными испуганными глазами.
- Что ты делаешь?
- Становлюсь первым!
Он легко стащил с мальчика мягкие брюки и на секунду залюбовался мертвенно бледным, словно никогда не видевшим солнца, невинным тельцем Ниа.
- Не бойся, Ниа, - ехидно шепнул Мелло, - Все будет Кока-кола!
Ниа всхлипнул и попытался отползти. Мелло подмял его под себя, безжалостно вдавливая хрупкое, нежное тело в игрушечную железную дорогу и ломая ее.
- Нет, - прошептал Ниа...
- Да!- поглумился Мелло.
Вид распростертого под ним врага заводил его несказанно.
Он догадывался, что Ниа все еще девственник, а теперь реакция мальчика это подтвердила...
И теперь он лишит его невинности самым грубым способом!
"Управляй мечтой!" - подумал Мелло и резко, без подготовки вошел в мальчика, разрывая его нежную плоть.
Ниа заорал от боли и унижения, и это для ушей Мелло было наипрекраснейшей музыкой...
И кстати о музыке...
Мелло понял, что ему мешает полностью овладеть мальчиком: в его руке до сих пор была зажата скрипка.
Идея пришла молниеносно. Мелло вышел из мальчика, даря ему секунду передышки и, демонически смеясь, пристроил гриф скрипки ко входу в его тело.
Почувствовав прикосновение колков к анусу, Ниа истерически забился в руках своего палача, но железная хватка Мелло не давала ему возможности вырваться.
- Ты ответишь мне за все, - прошипел Мелло и с усилием ввел конец грифа в тело мальчика. Ниа выгнулся дугой и зашелся криком. Это зрелище так возбудило Мелло, что он не заметил, как начал свободной рукой ласкать себя. Но с Ниа тоже происходило что-то странное. Минуте на третьей экзекуции он перестал вырываться и стонал теперь совсем по-другому - жалобно, умоляюще и даже, пожалуй, сладострастно. Мелло с удивлением прислушался к тому, что бормочет мальчик, уткнувшись лбом в вагончик железной дороги.
- Хайяку! - просил исступленно Ниа. - Хайяку, Мелло-сама!
И, неизвестно почему, Мелло послушался. Он резче стал вводить скрипку в тело Ниа и одновременно - еще исступленнее баловать свою плоть. Сотрясаясь от страсти, они кончили одновременно.
Мелло пришел в себя первым. Молча оделся и, не обращая внимания на плачущего, растоптанного, оскверненного мальчика на полу и заляпанную спермой скрипку, вышел.
Ниа прорыдал еще с полчаса, а потом нашел в руинах железной дороги мобильный телефон и набрал знакомый номер. Гудки казались бесконечно долгими, но, наконец, на том конце провода раздался знакомый, любимый, ласковый голос:
-Что случилось, солнышко?..
В ответ Ниа снова разразился рыданиями.
- Что с тобой?.. - обеспокоено повторил Кира.
- Мелло, - выдавил Ниа сквозь слезы. - Мелло... он изнасиловал меня.
Молчание было тягостным и долгим.
- Я убью его, - сказал Кира спустя минуту. - Я найду его и убью.

Миками Тэру с детства был одержим идеей тотальной, всепоглощающей справедливости. Потому, когда появился Кира, Миками решил, что бог наконец внял его молитвам. Он подолгу вчитывался в сводки казней, справедливо совершенных божественным Ками, ловя себя на том, что мысли о могуществе Бога сводят его с ума и возбуждают сильнее, чем самая красивая женщина. В такие минуты Миками неосознанно расстегивал брюки и начинал радовать свое тело, неизменно кончая с именем Ками на устах. А потом у него появилась Тетрадь и мрачно смотрящий на эти непристойности Рюук.
Когда вместе с символом небывалой власти, с возможностью эффективно карать грешников в жизни Миками появился еще и Бог Смерти, Миками едва не умер от счастья.
Рюук был грозен и прекрасен. Его рот был словно создан для того, чтобы целовать сотни алчущих ртов, глаза смотрели на мир так, будто он в каждую секунду готов был изойтись оргазмом, зубы то и дело сексуально обнажались в улыбке, а его фигура... Рюук был тонок, длинен, хрупкие кости буквально просвечивали сквозь кожу благородной синевы... И Миками пал к ногам прекрасного покорителя из нездешнего мира.
Прокурор с суеверным ужасом и дрожью в коленях думал о том, что отдаться шинигами душой и телом было бы наивысшим счастьем для него. Впрочем, Рюук, с неизменным яблоком в когтистых руках, тоже как-то заинтересованно поглядывал на Тэру. Кажется, Бог Смерти тоже был не против принять жертву Миками, которую тот с радостью принес бы на алтарь истинного правосудия и любви. Но чувство Миками оставалась безответным, ибо Рюук самозабвенно и бескорыстно любил... яблоки. И все же, кажется, у Миками был шанс стать если не возлюбленным смерти, то хотя бы ее случайным любовником.
Однажды утром, когда Миками причесывал в ванной свои непослушные, жесткие черные волосы, сзади неслышно появился Рюук. Миками дернулся, желая согнуться в глубоком поклоне, но Рюук опустил ему на плечо тяжелую руку.
- Нет-нет, человечек, не сейчас, - сказал он глубоким грудным голосом и прижал Миками к своей широкой груди.
- Рюууук... - слабо позвал Миками. - Я...
- Помолчи, - приказал Рюук и, властно развернув Тэру лицом к себе, впился в его бледные губы зубастым ртом. Клыки поранили Миками, но от счастья, что его целует Бог Смерти, он не посмел проронить ни звука. Рюук тем временем развязал пояс халата Миками и одним движение раздел его.
- Ты мой, человечек, - сказал Рюук испуганному и одновременно пребывающему в состоянии эйфории прокурору. - Наклоняйся!
Миками послушно нагнулся и уперся руками в раковину.
- Нееет, - засмеялся Рюук... - Не так быстро, малыш.
Он заломил руки Тэру за спину и проворно скрутил их висевшими рядом с полотенцами микамовскими же трусами. Миками неловко завалился набок, не удержав равновесия, но Бог Смерти с тихим хихиканьем придержал его за волосы. От боли перед глазами заплясали разноцветные искры. Но странным образом от осознания того, КТО делает это с ним, Миками почувствовал себя весьма коитально.
Горячий отвердевший член Миками уперся в холодную раковину. Тем временем Рюук уже пристроился сзади, и Тэру с внезапным безотчетным ужасом осознал, сколь внушительны размеры жезла любви шинигами. Миками дернулся, но Рюук, крепко держа его за волосы, уже аккуратно намыливал свою сокрушительную плоть: все же он не хотел разорвать помощника Киры в клочья.
И вот он с разгону, одним резким движением вогнал свой поистине божественный инструмент в алчущее, но напряженное и зажатое от страха тело прокурора...
Миками кричал, плакал и молил пощады, но Рюук был глух к его просьбам. Он продолжал двигаться все быстрее и настойчивее, и вскоре Миками, несмотря на боль, уже кричал:
- ХАЙЯКУ, Ками-сама!
Миками настойчиво двигал бедрами навстречу осадному копью бога Смерти, а Рюук, хихикая, крепко держал прокурора за шевелюру.
Член Миками терся о раковину, заставляя тело трепетать от восторга. Но все же...
- Пожалуйста, - хнычуще, капризно простонал Миками. - Рюууууук...
Рюук хмыкнул и сжалился над человеком, обхватив его плоть чешуйчатой когтистой рукой. Наконец, содрогаясь в конвульсиях экстаза, Миками кончил, испачкав белоснежный кафель ванной. Рюук сделал еще несколько достаточно болезненных для прокурора движений - и тоже кульминировал.
- Ты замечательный помощник Киры, малыш, - усмехнулся Рюук, поправил кожаную одежду, покровительственным движением накинул на плечи Миками халат и исчез.
Миками оплыл на пол и, не обращая внимания на боль, встал на колени и воздал хвалу Кире.
Выполнив таким образом одно из заветных желаний Миками Тэру, Рюук больше не появлялся.

В разноцветную, полную компьютерного счастья виртуальную реальность Мэтта ворвалась иная реальность - холодная, злая, жестокая, источающая аромат шоколада... но любимая.
Что скрывать, Мэтт искренне любил Мелло. Об этом все знали еще с приюта - ведь только немцу он давал играть в свои приставки и курить свои сигареты, от чего тот, правда, обычно отказывался. И именно эти отказы с самых ранних лет отгрузили в душу измотанного Мэтта тонны невыносимой боли. Вся психологическая модель его поведения строилась на том, что Мэтто, получая от друга любовь, пинки и приключения, ничего не мог дать ему взамен. Так у него развился комплекс долга, иными словами - ради друга серб был готов на все. Мэтто иногда проводил бессмысленные часы, мечтая то о Мелло-женщине, то о женщине-себе, но это ни к чему не приводило, и уж тем более не могло загасить огонь чувств, пылающий в его душе. Мэтт мечтал отдать немцу хоть что-то взамен. И в нужный момент он решился. Пусть этим «что-то» будет его, мэттовская, бесполезная и бессмысленная жизнь. Он умрет ради справедливости и любви - так же, как когда-то умер Эл.

В это время немец Михаэль Кэль, известный также как Мелло, готовился к последнему, решительному удару, который был призван пробить насквозь броню вокруг сердца возлюбленного Киры. Он решился повторить свой замысел выманить Лайта на личную встречу, однако теперь решил использовать не членов его семьи, а человека, гораздо более близкого ему - Такаду Киеми, глашатая Киры и, с вероятностью 100 процентов, его любовницу. Привлечь внимание Лайта - вот, чего в первую очередь добивался Мелло, забывая, увы, об элементарной осторожности. Но любящее сердце не видит преград, не боится ничего... Единственное, что пугало Мелло - возможность снова уступить первое место в этой, самой важной схватке в его жизни. Итак, Мелло продумал все до мелочей. В назначенный день он приехал на мотоцикле к месту проведения очередных съемок с участием Такады. План был прост и гениален. Создав панику путем нехитрого метания дымовых тапок, Мелло, по предварительной договоренности с Халль Лиднер, своей любовницей, заманил Такаду к себе на мотоцикл под видом спасения от террористов.
Несясь по шоссе на головокружительных и умопомрачительных скоростях, немец чувствовал, как пухлогубая телеведущая прижимается к нему всем телом, но ни одно чувство не шевельнулось в его обожженный горькой любовью и взрывом груди. Тем временем Мэтто отвлекал внимание копов своей вызывающе красной машиной, делая вид, что это он похитил Такаду. Мелло же приехал в заранее обусловленное место и, отстегнув Такаду от наручников, пересадил ее под дулом пистолета в фургон трейлера. Наученный горьким опытом, Мелло приказал Такаде раздеться, чтобы она не могла использовать против него спрятанную где-нибудь тетрадь смерти.
Такада, едва дыша, сидела в углу трейлера, без отрыва глядя на черное дуло смерти. "Этого невозможно было избежать, Такада", горько подумала она. "Ты заслужила смерть. Ты заслужила даже больше, чем смерть... Ведь ты предала его. Предала своего Ками. Даже хуже: ты изменила ему с его же любовницей".
Такада горько жалела о горькой ошибке, совершенной ею из-за собственной несдержанности и мелочности.
Когда она назначала встречу Аманэ Мисе, она и думать не думала, что девушка окажется так прекрасна и так очаровательна в своей детской непосредственности. Киёми сама не заметила, как начала поглаживать руки Мисы через стол, а та почему то не сопротивлялась. Вскоре они уже увлеченно целовались, отослав шокированную Халль Лиднер за двери. Миса оказалась очень застенчивой любовницей, что было закономерно, так как Такада на своем опыте знала, что ласковый Лайт кого угодно приучит чувствовать себя в постели принцессой.
Такада раздела девушку и принялась ласкать ртом ее медовую пещерку. Миса, кончая, извивалась и стонала, но после все же нашла в себе силы сделать то же самое для любовницы. Тогда Такада была совершенно счастлива, ведь она переспала с женщиной, которая была когда-то вторым Кирой и с самого начала помогала Лайту во всем.
И только осознание того, что она изменила своему единственному мужчине, заставляло ее чувствовать муки совести и отчаянно страдать.
Но сейчас мысли о совершенном вызывали у Такады мучительный стыд. Она запунцовела всем телом, отгоняя навязчивое видение. Теперь ей не будет прощения, не будет пощады. Она проклята на века, Такада Киёми, женщина, недостойная божественного света обожаемого Киры... Все, что она может сделать - это попытаться перед смертью заслужить прощение. И она это сделает!
Такада решительно, но незаметно протянула руку к лифчику и, вытащив туда листок смерти, нацарапала по буквам: M-i-c-h-a-e-l-K-e-e-h-l...
И злостно ухмыльнулась.

Мелло почувствовал укол в сердце, понял, что проиграл, и подумал:
Я чувствую смерти приближенье.
Но не это так сильно пугает меня,
Как то страшное мгновенье,
Когда я лишился любви твоей огня.

Я просто хотел нашей встречи
И коснуться губами твоих ланит -
Но горе упало на плечи
И до сих пор там безмолвно лежит.

Прости меня, божественный ладо,
И прими мою любовь как прощание навсегда...
Я знаю, что все сделал, как надо,
Но боюсь, что уже не увижу тебя никогда...

- Я отомстил ему, маленький. - сказал Лайт, как только Ниа поднял трубку. - Теперь все нормально.
- И ничто не мешает нам встретится? - счастливо спросил Ниа.
- Да. Мы встретимся завтра в пустом складе. Я люблю тебя.
- Я тоже, - прошептал Ниа гудкам в трубке.

На следующий день они оба пришли на назначенное место. Сердце Ниа трепыхалось пойманной птичкой: еще немного, и он увидит своего желанного мужчину и повиснет в его крепких, сильных руках, защищенный от всего зла, которого стало в мире так много после смерти Эл. Но не один из них не мог покинуть здание внезапно, без видимых причин. И, маскируя свидание под деловую встречу, им пришлось взять с собой полицию и СПК.
Ниа с трудом сдерживал волнение. По его щекам вот-вот готовы были хлынуть чистые слезы горячей и непорочной, чистой детской любви. Чтобы скрыть это от посторонних, он надел на лицо маску Эл, будто в память об умершем возлюбленном Киры. Сердце его замирало в предчувствии близкого счастья, пока медленными минутами тянулось блаженное молчание по складу, ставшему теперь для мальчика равноценным небесному Эдему.
Но случилось то, чего ни Лайт, ни Ниа не могли предвидеть. Мацуда, почему-то решивший, что Ниа обвиняет Лайта в том, что он Кира, решил задержать "преступника" и открыл стрельбу.
Широко открытыми глазами, не в состоянии ни зажмуриться, ни моргнуть, Ниа смотрел, как, выгнувшись изящной дугой, падает на землю тело его возлюбленного.
Губы его онемели, лишившись слов. Сердце пропустило удар.
Ниа, шатаясь, подошел к распростертому на земле поверженному Богу и прикоснулся к его руке. Пульса не было. Не чувствуя, что делает, он взял последнее, что оставалось от былого могущества его любимого: черную Тетрадь.
Глаза мальчика закрылись. Он почувствовал: Киру уже не спасти. Смотреть больше было не на что. Дышать больше было нечем. На негнущихся ногах Ниа вышел из здания склада и сел в машину.
Состояние его чувств после того, как на его глазах был убит его единственный возлюбленный, не поддавалось вербальному описанию. Мир обрушился. Жизнь закончилась...
Ниа заметил вдруг, что все еще прижимает к груди Тетрадь смерти. Он посмотрел на нее с амбивалентными чувствами: с одной стороны, ее касались руки его божественного, мертвого теперь любимого, с другой же - с помощью тетради был убит его кумир, Эл.
Эл... Эл умер.
Догадка пронзила Ниа подобно копью иерусалимского мавра.
Эл умер.
Кира умер.
И Ниа тоже должен умереть.
Он посмотрел на Тетрадь с любовью и нежностью.
Приехав в штаб, Ниа отослал всех членов СПК и заперся в комнате. Тетрадь манила, притягивала взор.
Ниа открыл ее и, не дыша, написал:
Нэйт Ривер.
И, повинуясь внезапному желанию умереть красиво, добавил: "В 17:00 вошел в ванную, набрал горячей воды, лег в воду и перерезал себе вены. Букеты алых слез из запястьев он подарит Кире. Фэй, вбежавшая в 17:30 в ванную, не успела его спасти."
- Кира, любовь моя, - сказал мальчик. - Я иду к тебе.